«Просто хорошо, что Он есть на свете»

«Сегодня ты пришла ко мне рано. Заглянула в приоткрытую дверь и спряталась. Я знаю, что ты там, за дверью. Ладно, не буду тебя торопить. Захочешь — сама все расскажешь. Я делаю вид, что не замечаю твои уловки. Мне нельзя показать заинтересованность. Боюсь тебя спугнуть. Очень часто грубое вторжение взрослых в мир совсем юных, да еще и влюбленных (да-да, влюбленных, не думай, что я ничего не замечаю: это я просто не хочу показывать, что все знаю), так вот, вторжение такое бывает очень уж разрушительным. Одно мое неосторожное движение — и ты можешь пойти совсем не по тому пути, не своей дорогой, родная моя. Но и стоять «поливать цветы» я тоже не могу: вдруг тебе нужна помощь, вдруг одна ты не справишься? Такая хрупкая, синеглазая, с пушистыми белыми ресницами; еще ребенок, но уже наметилась грация во всем: в жестах, улыбке, голосе. Ты стоишь там, а я тут, в кабинете. Дверь приоткрыта, и я слышу, как ты дышишь. И раз не заходишь, наверное, дело очень серьезно.

Мы с тобой давно знаем обо всех тайнах друг друга. Как зовут моего мужа, как ты волнуешься о маме, когда ее долго нет. И как ты боялась темноты. Темноту мы научились не бояться, а вот что делать с любовью, мы еще не знаем.

Время, отпущенное на паузу, такую длиннющую, явно прошло. Сейчас или никогда. Кто-то должен быть первым — я или ты. Если ты не уходишь, значит, очень нужно поговорить. Ладно, я начну. Беру пустой кувшин для воды и иду в коридор.

«Наташка, ты ко мне? А что тут стоишь? Заходи, поможешь  все привести в порядок. На вот, набери водички, пожалуйста». Даю кувшин. Я знаю, ты любишь комнатные цветы. Протягивая робко руку, ты искоса на меня поглядываешь. Я чувствую, как ты волнуешься, и твое волнение передается мне. Еще какое-то время мы молча пересаживаем цветы. Затем я нарушаю молчание: «Хочешь чаю? Я чайник поставлю. Сегодня у меня уроков больше не будет». (Чаепитие — старая традиция. Мои ученики обожают пить чай после уроков и беседовать. Дома так не получается, у меня интересней.) Ты отрицательно мотаешь головой и шмыгаешь носом совсем как маленькая. «Ну, раз ты даже чай пить не хочешь, значит, стряслось что-то серьезное». — «Я не не хочу, а не могу, — говоришь ты. — Я вообще есть не могу. Я влюбилась, кажется». Выпаливаешь это залпом, даже не замечая, как я этого ждала. Нам обеим сразу становится легче, как бывает легче дышать в дождь после удушливого зноя.

«Давай дверь закроем, а то кто-нибудь услышит… Это же здорово. Тебе очень повезло. Чай обязательно будем пить. Смотри, какие руки у тебя холодные. Нужно выпить горячего чаю. Согреешься, расслабишься». Я болтаю все подряд, закрываю дверь и жду: ну, хоть одна-то моя фраза в цель попадет. И попадает. Ты как-то обмякла, сидишь и в моей заботе оттаиваешь.

Мы пьем чай, сидя друг напротив друга. «Знаете, я ведь даже себе не могла признаться. А тут вдруг не выдержала и — к Вам. Не могу больше. Надо кому-то рассказать. Просто рассказать». Ты еще что-то лепечешь. Смотришь на меня в упор, прямо глаза в глаза. А в глазах твоих крик. В этих синих глазах и боль и паника. Что делать?

Он женатый мужчина. Намного старше тебя, Наташка. У Него семья. Он очень любит маленького сынишку. Один раз ты видела их в сквере. Мальчик сидел у папы на закорках, рядом шла мать мальчика, Его жена. Красивая. Твое сердце стучало так громко, что, казалось, все услышат этот стук и все поймут… Они прошли мимо. Он весело поздоровался в ответ на твое: «Здрасте». И все. А ты стояла и смотрела им вслед.

Ну почему он пришел к вам классным руководителем? Зачем Он такой молодой, красивый, веселый, добрый? Да-да, именно добрый. Только в такого ты и могла влюбиться. Ты, которая росла без отца, с мамой и маленьким братишкой. А в твоем новом учителе столько мужественности и доброты вместе… Он похож на того, кого ждало твое сердце. Ты узнала мечту и влюбилась.

Он хороший человек! Я не знаю, заметил ли Он твою любовь. Может быть, и нет. А может быть, подумал, что это просто обожание учеником своего учителя. Как же учиться хорошо, если учитель не нравится? Да ты посмотри: в Него же все влюблены! И Он очень привязался к своему классу…

Ты думаешь, твоя любовь — это что-то другое? Ты точно это знаешь? Ты хочешь знать, почему тебе так больно. Да, Наташенька, ты страдаешь из-за неразделенной любви. Из-за любви несбыточной. Как тебе Его разлюбить? А зачем тебе себя заставлять не любить? Знаешь, говорят: «Сердцу не прикажешь». Значит, нужно научиться с этим жить. Наташка, ты подумай, почему болит твоя душа? Ты ведь хочешь, чтобы в ответ на твою любовь тебя тоже любили. Любили так же, как и ты. Ты думаешь, что если тебя любят, то твое чувство — благо, если нет, то беда? Нет, Наташка, это не так. Любовь благо уже сама по себе. Даже любовь без взаимности.

Пришел дежурный. В школе уже никого нет, кроме нас с тобой. Чай остыл, нетронутый.

Разговоров на эту тему мы больше не вели. Заходила редко. Придет, цветы польет, покрутится около меня немного и упорхнет. А летом, после экзаменов, вдруг пришла. На столе коробка конфет. «Это зачем, Натуся?» — «К чаю». — «Ну что же, сейчас вскипячу». — «Нет, я не буду. К Вам сейчас придут девчонки. Скоро каникулы. Они хотели зайти попрощаться. — Глаза синие-синие, умные, глубокие. — Спасибо Вам. Я, кажется, поняла. Бывает так, что тебе от человека ничего не нужно. Просто хорошо, что он есть на свете. Такая любовь боли не приносит. Только грустно немного. Но это даже хорошо. Я чувствую, что я живу, дышу и могу любить».

Вера Викторовна».