«Юлька была похожа на икону. Узкое заостренное лицо, тонкий, с плавной, еле заметной горбинкой греческий нос, неестественно маленькие, словно нарисованные губы и огромные миндалевидные глаза. Именно они, эти бездонные карие глаза, с едва заметной искоркой грусти и потрясли меня. Хотя потрясли — это мягко сказано. Они меня парализовали! Когда я, покурив в туалете «травки», лениво полз на урок химии, она просто стояла у своего класса и, ожидая звонка, смотрела на резвящихся первоклашек. И тут она посмотрела на меня. Сколько грусти и какой-то материнской нежности было в ее глазах. Хотя… что я могу знать о материнской нежности, когда мать с отцом пьют и матюгают меня с тех пор сколько себя помню…

Я видел Юльку каждый день (она училась в параллельном классе) и поражался, как же я ее не замечал раньше. Но с другой стороны, как я мог ее заметить, когда после очередной «ширки» все на одно лицо и все одного цвета? Но Юлька раскрасила мой мир в разные цвета, ее огромные карие глаза не давали мне покоя ни днем, ни ночью. Я мучился от любви к этим глазам, к этим маленьким аккуратным губам, к темно-каштановым волосам, спадающим на плечи тяжелой волной. И хотя мой друг и утверждал, что она далеко не красавица, что вся она «какая-то неправильная», для меня она была лучшей. Но мои шансы равнялись нулю — кто она и кто я — наркоман!

Муки и переживания, что она не видит меня, заставили меня завязать. А потом я подошел к ней и проводил до дома. Странная это была прогулка. Я что-то молотил о погоде, о том, что давно в нее влюблен, а она молча шла рядом. Но Боже мой, сколько в ее глазах было сочувствия! И я совсем одурел от счастья, ведь меня никто ни разу не пожалел, не сказал доброго слова! Так продолжалось с месяц. А потом завертелось — цветы, подарки, прогулки по ночным улочкам, серенады под окнами (а я и не подозревал, что я такой романтик)! Я просто помешался на иконописной Юльке с ее огромными глазами.

Однажды, когда мы были у нее дома и я чуть ли не в стихах пытался выразить, как я ее люблю, она вдруг прижала меня к груди и заплакала. «Я думала, что ты не найдешь в себе сил бросить дурить. Я тебя люблю, давно люблю… Ты об этом не знал… Тебе было не до этого…» — бормотала она, гладя меня по голове. А она, моя непутевая голова, кружилась от счастья. И мы… Боже, как мы любили друг друга!

Время неумолимо бежало к выпускному. Мы с Юлькой строили планы на будущее… И вот выпускной. Как светились глаза моей милой, ласковой Юлечки, когда мы танцевали или по школьной почте объяснялись друг другу в любви! Правда, под утро я надурил — нарезался с друзьями «в зюзю» (когда и успел)! Короче, крышу сорвало напрочь — ничего не соображал, что делаю и зачем! Дальше — больше. Спьяну целовался с Ленкой, соседкой по парте… Потом «косяк» по кругу прогнали. Последней курила… моя Юлька! Я спросил ее, зачем она это делает, а она в ответ только молчит и смотрит своими огромными глазами. И сколько в них было тогда презренья! Я психанул, хлопнул дверью…

Утро было просто исчадьем ада — я проснулся рядом с Ленкой в чем мать родила, ребята похмелялись на кухне, ржали как кони. Неслышно подхожу к кухне, а там расписывают, какая Юлька в постели!!!

…Что там было на самом деле и как Юля оказалась в Ленкиной квартире, не знаю… Только вечером, когда я пришел к Юле с повинной, ее мать сказала, что она пришла с выпускного и… вскрыла себе вены. Спасти не успели. Прошло уже два года, а я помню все, как будто это было вчера — и Юлины маленькие теплые губы, касающиеся моей щеки, и безжизненное, как икона лицо, утонувшее в белых цветах там, на кладбище… И глаза… Огромные карие глаза с легким огоньком грусти и нежности.

Ребята, не хотите терять своих любимых — не пейте!

Вадим».

Я не хотел ехать на Юлину дачу, хотелось закрыться в своей комнате, послушать Вагнера, Генделя… Поплакать, нет, зареветь от дикой обиды на судьбу: ну почему я влюбился в девушку, которая откровенно считает главным достоинством мужчины его деньги? По большому счету она достойна красивой жизни, но почему мне выпала удача жить с ней в одном подъезде и дружить с детства? Тогда я был ей интересен, разница в 5 лет давала мне преимущества, но сейчас…

Конечная станция. Обещал и приехал. 500 метров вперед, двухэтажный дом. Странно, почему дом одноэтажный? А вот! Через три дома. Я, наверное, невнимательно слушал Юлю. За домом «поворот направо и еще 300 метров и сильно освещенный дом». Я бы не сказал, что 2 лампочки – это сильное освещение.

«Так, выбросить грустные мысли, не надо портить праздник, скоро Новый год, новая жизнь».

Звоню. Входная дверь открывается.

– С наступающим Новым годом! Счастья вам и здоровья, и чтоб на вас напали деньги, – вхожу я.

Незнакомая мне красавица с удивленным взглядом отступает назад.

– Спасибо, и вам такого же счастья, – иронично отвечает она.

В прихожую выходят еще три девушки. «С ума сойти, здесь что – инкубатор по разведению топ-моделей?» – мелькает в моей голове.

– А это что за Дед Мороз? – совсем уж невесело спрашивает одна из них.

– Во-первых, меня зовут Саша. Во-вторых, почему такое грустное настроение? Я тут столько подарков привез, да я и сам – такой подарок, что все остальное можно выкинуть! – пытаюсь шутить, но по лицам девушек вижу – что-то не то.

– Молодой человек… Саша, а вы к кому? – вежливым ледяным тоном спрашивает «Снегурочка».

Пауза.

– А где Юля, Влад? – тут я понимаю, что меня здесь не ждали. Почему-то.

– Ах, Юля! И еще Влад приедет, как мы рады… – с явной издевкой говорит третья девушка.

– По вам так не скажешь, – праздничного настроя как не бывало.

– Молодец, Юля! – равнодушно и иронично сказала одна из девушек, развернулась и ушла в комнату. За ней вторая.

«Походка-то у них… точно у манекенщиц».

– Да, неласково вы встречаете.

– Извините, Саша, дело в том, что мы договаривались встретить Новый год без мужчин. Так сказать, девичник устроить.

– А где Юля? – упавшим голосом повторяю вопрос. А в голове мелькает мысль: «Еще успею на электричку».

– А ее еще нет, – улыбаясь, будто радуясь моему конфузу, отвечает «Снегурочка».

– Ну, извините… я тогда уйду, чтобы не портить вам праздник.

«На улице мороз теплее, чем ваши глаза».

– Вы не обижайтесь, это Юля виновата, и никуда я вас не пущу, я здесь хозяйка, проходите, люблю подарки, – говорит девушка, открывшая мне дверь.

Я прохожу в комнату.

– Это Алена, Вика, Света, а меня зовут Наташа.

Наташин взгляд самый приветливый и мягкий. «Ах да! Она же хозяйка дома, ей по статусу положено».

– А меня зовут Саша, – убитым голосом еле выдавливаю из себя.

– Ну вот, испортили тебе настроение, ну извини нас, все прекрасно, скоро Новый год! Улыбнись! – Наташа искренне весело улыбается, мне аж на душе легче становится.

– Да я просто растерялся… столько красивых девчонок, и я один…

Мой жалкий лепет прерывается звонком в дверь.

Наташа идет открывать, мы – за ней. Входят еще три девушки.

– Привет, девчонки!.. – восторженное приветствие заканчивается вялым возмущением: – …Мы же договаривались, – вошедшие смотрят на меня так!..

– Ха! А Саша говорит, что это ты его пригласила.

– Я?! Я его первый раз вижу, – незнакомая мне Юля делает шаг назад.

– Это не та Юля… – я глазами ищу свои ботинки, –…девчонки, может, я адресом ошибся, вот у меня записано, – достаю из бумажника листок с адресом и даю Свете.

Она только бросает взгляд на листок и начинает смеяться. Наташа выхватывает из ее рук бумагу. Один взгляд – и она рыдает от хохота. Остальные тоже смеются, хотя еще не знают, в чем дело.

– Ты не в тот поселок приехал и даже не на ту электричку сел.

«Ну, наконец-то я их рассмешил… Смейтесь. А я еще успею в Москву».

Обуваюсь, куртку в руки – и за дверь.

– Куда?! Стой, Саша… вернись, я все прощу… – смеясь, вслед за мной на крыльцо выбегает Наташа. – …Саша, ну куда ты поедешь? Оставайся! – как приятно, когда такая красивая девушка просит остаться с ней.

– Да нет… я пойду… Я еще успею на электричку.

– Ну не расстраивайся, что так получилось, с нами встретишь Новый год, ну хочешь, я тебя поцелую?

– Хочу! Два раза! – вдруг совершенно другим голосом выпаливаю я.

Наташа три раза целует меня в щеки. В этот момент из дома выходит Юля.

– Ага! Они уже здесь целуются! Понятно, как он точно ошибся адресом. Разводят здесь «Иронию судьбы»… – весело смеясь, говорит она.

Через несколько минут все напряги в связи с моим появлением исчезают, девчонки хохочут, шутят и смотрят на Наташу. Никто не верит, что я действительно заблудился.

– Саша, а в какой бане вы парились с друзьями?

– Ну, в бане я сегодня не был, я после тренировки сильно устал, вот и заблудился на вокзале.

Вокруг стола суетятся семь красавиц – бедные мои глаза.

– Саша, Савельева сделала заливную рыбу, надеюсь, ты не скажешь «какая гадость эта ваша заливная рыба».

– Ну, если меня не будут поливать водой из чайника… А почему вы обращаетесь по фамилиям, имена забыли?

– Привычка, – Алена пожимает плечами.

– Садимся за стол, будем провожать Старый год.

– Есть, кому открывать шампанское.

– Ну, конечно, какое совпадение.

– Я не совпадение, я – подарок, – поправляю я, скромно улыбаясь.

– Ну, тост за уходящий год.

– Горько! – заявляет Лариса, поскольку мы с Наташей сидим, как жених с невестой, в торце стола.

Все смеются. «Вот это праздник!»

Праздник разгорается, я только успеваю наливать вино и говорить тосты.

23 часа 40 минут. Пора дарить подарки.

– Девчонки, к каждому подарку я написал пожелания, может, не совсем удачно, но как есть, – достаю из сумки пакеты с подарками.

– Ой! Как интересно, мне еще такое не дарили…

Больше двадцати поцелуев за одну минуту. «Мне еще такое не дарили».

23 часа 59 минут. Садимся за стол.

– С Новым годом! – наперебой кричат девчонки, звон бокалов звучит, как марш Мендельсона на клавесине.

«Ну ты и фантазер!»…

…Наташа держит мой подарок – белого медвежонка.

– Саша, мне много раз дарили подарки, очень дорогие подарки, но этот медвежонок с твоими стихами и твоей неповторимой милой улыбкой – это самый дорогой для меня подарок.

– Сашенька, ты умничка, а сейчас танцы, – прерывает паузу Света.

Я даю такую программу «двигай попой», что аж потею. Столько аплодисментов я еще никогда не слышал.

– Наташенька, где можно умыться?

Наташа берет меня за руку и ведет. Вот так бы и шел за ней всю жизнь.

Умылся, Наташа нежно вытирает мне лицо полотенцем.

– Cаша, ну не балуйся…

«Что не балуйся, я что, виноват, что мои руки обнимают тебя».

– Сумасшедший… идем.

Входим в залу, одно мгновение – и взрыв смеха, восторга и зависти, Наташа закрыла губы рукой.

– А губы какие красивые! – откидывается на спинку дивана Вика.

– Да! За это надо выпить.

– Девчонки, а вы почему не кушаете?

– Мы все на диете.

– А я смотрю, у вас такие походки…

– Да-да, мы все работаем в одном модельном агентстве.

– Ну а на мужчин почему обиделись?!

– Это долгая и грустная история.

«Я так и знал».

– Я, конечно, извиняюсь, но я так думаю, что вы тоже чем-то перед мужчинами виноваты.

– Интересное решение, чисто мужское.

– Ну и почему ты так решил?

– А люди всегда считают, что кто-то виноват, но не я…

– Я уже другого мнения о мужчине. – Наташина рука сжимает мою руку под столом.

– Да мы уже это заметили, – бормочет Алена весело и с завистью.

– Саша, а у тебя есть машина? – Лариса с непонятной улыбкой смотрит на Наташу.

«Так, пора переводить стрелки».

– Ха! У меня две машины… – гордо подняв голову, объявляю я… – разве по мне не видно, что у меня есть две машины… стиральная и швейная.

Танцы. Теперь закурить дают девчонки. Я чувствую себя Зайцевым или Юдашкиным, ну, в худшем случае, Валентино или Кельвином Кляйном.

5 часов утра. Все падаем спать. В одной комнате на диване ложатся Марина, Света, Алена, Вика.

– Так, Саша, кроватей больше нет, поэтому ложись спать с нами.

– Это предложение или ультиматум? – и сам чувствую, что улыбка у меня пошлая.

1 января. 14 часов. Во рту – пустыня Сахара, в голове – ураган. Открываю глаза: Наташа, Лариса, ой… Юле жарко… У меня такой тяжелый взгляд, что она накрывается одеялом, даже не просыпаясь.

Иду на кухню. Сижу, попиваю компот, вспоминаю вечер, улыбка до ушей, и тут заходит Вика в одних трусиках.

– Пить! – и забирает у меня бокал.

– А одеться? – хотя я сам в одних трусах.

– Ты уже свой, можешь не смущаться.

Наливаю ей еще компота.

– Вот как начался год, таким он будет весь! – делаю я вывод, Вика смеется и уходит с бокалом. А я остаюсь… Еще на два дня. Нет, уже на всю жизнь.

Из комнаты голос Вики:

– Захожу на кухню, а там Саша сидит.

Голос Светы:

– Ха-ха-ха! А ты что?

Голос Вики:

– А что? Попила компот и тебе принесла.

Вы думаете, это окончание рассказа? Нет, это начало новой жизни.

 

Игорь БОГОМОЛЕНКО

«Я расскажу тебе историю своей любви. Училась девчонка в моем классе. Я ее совершенно не замечал. Но вот настал шестой год обучения в школе. В начале года нас, как обычно, начали рассаживать. Большинство мальчишек посадили с девочками (мы этого очень не хотели!). Меня — с Ней. Я по-прежнему не обращал на нее внимания. Но однажды произошел случай, из-за которого она мне стала небезразлична. Как-то раз пацаны (они любят поиздеваться) стали зажимать ее в коридоре, она заплакала, а мне стало так не по себе!

Вечером я пошел на тренировку и стал думать, что же меня с ней связывает. Я пришел к выводу, что я ее люблю.

Я разными способами пытался ей это показать, но ей было безразлично. Наконец на следующий год я решился написать ей письмо, но не осмелился сказать ей прямо и передал письмо даже не лично в руки.

Потом пришла пора второго и третьего, в которых я назначил ей время и место свидания. Но она мне не ответила и на свидание не пришла. И я решил: она мне не отвечает — так больно мне это надо! Я бросил эту затею. Написал ей прощальное письмо: «Пока!»

Такова история моей первой  и на сегодняшний день последней любви.

Если вы это напечатаете, то прошу имени моего не называть».

«Осенью в наш класс «А» пpишла новенькая. Ее звали Лена. У нее были каpие глаза и pоскошные каштановые волосы. Она мне сpазу понpавилась, и я сел с ней за одну паpту. Меня начали дpазнить, мол, я в нее влюбился, но я не обpащал на это никакого внимания.

Когда настали осенние каникулы, я pешил написать Лене письмо и пpедложить ей дpужбу.

Пpолетели ноябpьские пpаздники, затем и каникулы кончились. Наступила новая учебная четвеpть. Я пошел в школу и ждал, что вот-вот Лена подойдет и ответит на мое пpедложение. Но она pазговаpивала со мной как обычно, будто ничего не случилось. Иногда я писал ей записки и тут же pвал их…

Наступила ежегодная декада математики. Мне было поpучено офоpмить стенную газету. После уpоков я остался в нашем кабинете и взялся за дело. Пpишли девчонки убиpать класс. Сpеди них была и Лена. Кто-то пошел за водой, кто-то выносил мусоp. В кабинете остались только я и Маpина — подpуга Лены. Она стала выгpебать мусоp из паpт. И вдpуг из моей паpты вытащила бумажку: мятую и надоpванную. Она pазгладила ее и пpочла: «Лена, я выгляжу глупо, но…» Это писал я. А я так надеялся, что Лена пpосто не получила моего письма…

Андpей».